Зачем? – спрашиваешь самого себя. Не понять… Хороший вопрос, а ответа нет. На хорошие вопросы никогда не бывает ответов.

Харуки Мураками
«Пинбол 1973»

У нас будет семинар, предупредили меня.

– О чем? – поинтересовалась я.
– О какой-то духовности.

Два ведущих семинара Эндрю Феллоус (служение Лябри из Великобритании) и Марш Мойл (директор Центрально-Европейской миссии СЕН), чрезвычайно милые и интеллигентные люди, для начала ошеломили нас вопросами. Прямо-таки ударили вопросами по вопросу. Что есть вопрос? Как понять культуру, в которой мы живем?

Условия, в которых мы живем, формируют нас как личность, сообщили нам. Стало интересно. Наша культура характеризуется тем, что люди все меньше и меньше задают вопросы. А ведь и правда, пришлось согласиться нам. Это приводит к уязвимости – мы легкомысленно принимаем все, что попадается нам на пути. Так, без лишних вступлений и предисловий мы были вовлечены в размышления над тем, о чем еще минут пять назад даже не задумывались.

Существует искусство правильно ставить вопросы. Есть люди, которые посвятили свою жизнь тому, чтобы преуспеть в нем. Сократ, например, который, задавая вопросы людям, задавал их прежде всего самому себе. Оказывается, если идти этим путем, то неизбежно придем к Иисусу Христу, Который, если присмотреться, Сам постоянно задавал вопросы. Это было средством, чтобы потрясти людей и вытащить их из спячки. Христос еще и потому прибегает к вопросу, что это форма откровения.

Вопросы смущают. Именно поэтому тоталитарные секты не позволяют задавать вопросы, настаивая: просто верь. Особенно это касается тех вопросов, которые в отношении веры могут переместить нас в другое место.

Вопрос заложен в самой природе человека. Интересоваться – врожденная способность человека. И это доказывает, что истина есть. Задавая вопросы, мы стремимся к этой истине. Больше всех задает вопросы ребенок, потому что его стремление что-то понять и узнать – самое искреннее и непосредственное. Все существующие вопросы можно разделить на три большие группы:

  1. Вопросы в поисках объяснения причины. На них отвечает наука. Почему существует тот или иной феномен, явление? Когда они возникли и для чего? Если правильно ответить на такие вопросы, то можно найти первопричину и получить в результате закон природы. Тем не менее наука не достигает первопричины, всегда остается еще какое-то ‘почему’ или ‘зачем’. Современный человек больше всего задает такие вопросы.

  2. Аналитические вопросы. Они противоположны экзистенциональным, более абстрактные, иначе формулируются. Это вопросы в сфере идей, когда мы отходим от эмоций. ‘Чего я боюсь? Что пугает меня?’ – вопросы больше экзистенциональные. ‘Что есть страх?’ – вопрос аналитический, чтобы понять это, надо отстраниться от собственного опыта.

  3. Циничные и скептические вопросы. Не одно и то же. Циничные основываются на недостатке просвещения. Это отстраненные вопросы. Всякий, кто задает их, не пытается быть вовлеченным в то, о чем он спрашивает. Слово ‘циничный’ пошло от киников – философского течения, которое утверждало, что счастье возможно, лишь когда человек не вовлечен в реальные события, не позволяет им касаться себя. Это можно рассматривать как попытку защититься. Скептические вопросы задает человек, который посвятил себя поиску истины, поэтому он тщательно все проверяет, постоянно вопрошает, ничему не верит слепо. Он как раз вовлечен в события, во всем участвует. Мы можем быть скептиками.

Вопрос выполняет огромную работу. Прежде всего он открывает реальность. Больше всего вопросов задавали мудрые, после чего говорили: мы знаем, что ничего не знаем. Вопрос открывает нам нас самим. Нельзя с точностью что-то знать о собственных верованиях и убеждениях, если не ответить на прямые вопросы о них. Вопрос бросает нам вызов в отношении наших убеждений. Почему я верю в то, во что верю? Истина ли это? Может быть стоит оставить то, во что верю. Сократ говорил: не исследованная жизнь не стоит того, чтобы ею жить.

Вопрос заставляет нас быть свободными людьми. Большая часть из того, что мы знаем, – это опыт, который мы приняли. Наш опыт формируется родительским воспитанием, школьным образованием, сферой культуры, в которой мы живем. Не все из этого неверно, но это то, что делает наши убеждения не нашими. Это интеллектуальная тюрьма, в которую мы заключены с детства. Вопрос – единственное средство, которое может освободить от чужих догм, которым мы следуем в жизни. Прежний опыт может стать моими собственными убеждениями, если его проверить вопросами.

Творение не только возвещает славу Божью, но и заставляет нас задавать вопросы. Вся окружающая реальность ставит нам вопросы. Любое пересечение с другим человеком ставит вопросы. И надо обрести вновь потерянный дар любопытства, чтобы научиться задавать вопросы себе, другим людям и Богу.

Такова была краткая теоретическая часть, и очень скоро нам представилась возможность на собственном опыте убедиться в силе и действенности вопроса. Было предложено ответить на множество вопросов: о себе, о времени, в котором мы живем, и на те из них, которые задает нам Бог. Вот некоторые из них: ‘Какие три наиболее существенные перемены произошли со мной за последние три года? Какие сильные и слабые стороны моей личности я обнаружил за это время? Кто мои друзья? Как их зовут? Какова моя репутация среди моих друзей? Знаю ли я, что и почему мне хотелось бы изменить, улучшить в моей жизни? Отражает ли наша церковная жизнь характер Бога и Его Царство? Учим ли мы людей различать добро и зло или наши люди просто потребители развлечений? Что ты плачешь? Кого ищешь?’

Как вопросики? Если не оценили, попробуйте ответить на них сами. Только честно.

Другое важное сообщение, прозвучавшее на семинаре, можно назвать ‘Христианство и культура’. В западном обществе меняется значение термина ‘культура’. Существует много разных определений, с которыми мало кто соглашается. Как мы можем определить это понятие?

Культура – автограф человеческого существования, отпечаток, который мы оставляем после себя, как отдельный человек, так и общество в целом. Так как мы созданы по образу и подобию Божьему, а Бог – Творец, то мы обречены создавать культуру. Мы несем в себе Его подобие и должны отражать это. Люди создают культуру, которая является их творением, но и культура формирует людей. Мы – продукт культуры, где бы мы ни родились.

Культура – хорошо, потому что Бог благ и это проявляется как внешняя реализация Его способностей Создателя. Творение Божье – это Его культура, Его отпечаток. Если я люблю Бога, то я люблю все, что выражает и отражает Его. Любой человек как образ и подобие Божьи представляет Бога и, реализуя свои творческие способности, формирует культуру. Таким образом все искусство представляет Бога. Культура в произведениях искусства усеяна знаками, которые позволяют увидеть Бога, даже если это нехристианская культура – Бог все равно участвует в ее создании. И если мы действительно хотим найти верный указатель, как нам вернуться к Творцу, то следует обращаться к искусству. Оно поможет также понять то, что говорит нам Библия.

Культура многообразна. Большая ее часть связана с языком – отсюда образ мышления, литература, фильмы и прочее. Все, чем мы занимаемся, связано с культурой, даже еда, поведение за столом. Культура имеет различные формы своего выражения. Мир литературы, искусство – это формы высокой культуры, если можно так выразиться, утонченный автограф человечества. Нам дана свобода формировать мир, в котором мы живем, поднимаясь выше природы. В этом наша слава и достоинство. И поскольку культура зиждется на Божьей творческой способности, то культура – это благо, она говорит о сотворении мира. Поэтому любое проявление культуры следует одобрять как реализацию творческих способностей, заложенных в человеке Богом. И было бы замечательно, если бы христианские дома стали местом концентрации культуры.

Второе, что необходимо иметь в виду, культура в падшем состоянии. Грехопадение, о котором повествует Быт. 3, стало катастрофой глобального масштаба, которая затронула все творение. Оно, по словам Библии, стенает. Мы, кого Бог создал единственными творцами культуры, повреждены, и все то, что мы делаем, отмечено падением. Не все выражения культуры повреждены в одинаковой мере и одинаково порочны, но это включает и христианскую культуру. Гимнам, с помощью которых мы прославляем Бога, обрядам и другим элементам христианской культуры тоже присущи черты падения. Некоторые виды и образцы культуры настолько испорчены, что от них стоит отвернуться. Они сотворены по подобию абсолютно испорченного человека.

Таким образом мы находимся между двумя полюсами: с одной стороны, мы одобряем культуру, но, с другой стороны, признаем, что она несет на себе искажения и делает ее заслуживающей критики. У христиан в связи с этим появляются две крайности, каждая из которых представляет опасность.

В первом случае мы полностью соглашаемся с существующей культурой и разрешаем ей целиком формировать нас. Это путь слияния, при котором мы становимся частью культуры, теряемся в ней, принимаем всю систему ценностей, которую данная культура предлагает. То, что отделяет нас от окружающего мира и делает из нас христиан, разбавляется. При этом мы добиваемся того, что получаем понимание и уважение неверующих.

Вторая крайность – признавая несовершенство созданной человеком культуры, полностью отвергнуть ее и тем самым отделиться от культуры. Это путь убегания или отделения. Если мы отказываемся от доминирующей культуры, то возникает необходимость сотворить что-то новое. Нам придется строить свою собственную культуру, причем такую, которая никак не будет связана с общей. Так появляется христианская субкультура или гетто. Церковь превращается в гетто, идеологически вокруг нее возводятся высокие стены, мир делится на внутренний и внешний. То, что внутри, христианизируется, остальное отвергается.

Чтобы жизнь в гетто была оправдана, надо постоянно напоминать, как все вокруг плохо и развращено. Надо то и дело пугать детей, что внешняя культура очень плохая и вредная. Без конца приходится умножать запреты и правила. Библия дает каждому свободу выбора, а мы в любой сфере сразу же пытаемся определить: это правильно – это неправильно. Выработанные нами самими правила мы заносим в ранг десяти заповедей, а Библию используем, чтобы обосновать собственные запреты. Гетто свойственно непрекращающееся движение отделения. Церковь, живущая в гетто, будет все время раскалываться и разделяться, так как всегда найдется кто-то, кто выдвинет еще одно правило.

В начале строительства собственной культуры появляется особый язык – христианский сленг, который еще называют языком Сиона. Для тех, кто внутри, это удобно. Для внешних совершенно непонятно. Христианское гетто в принципе исключает возможность диалога. Евангелизация становится практически невозможной. Может быть, мы пытаемся говорить неверующим о Благой вести, но для них это иностранный язык. Возникает разочарование и обида – они не понимают нас, так как сердца их ожесточены. Нет, это мы говорим на непонятном языке.

Особые формы культуры гетто – чтение исключительно христианских книг и слушание христианской музыки. Любые попытки заниматься искусством в гетто будут выглядеть бледными. Там не может возникнуть ярких произведений искусства.

В последнее время церковь все чаще избирает первый путь, сообразуя себя с общей культурой. Это неправильно. Как неправильно и то, если бы церковь шла вторым путем. Надо понимать, что как в первом, так и втором случае движение происходит в одном направлении: мы стремимся избежать конфронтации, найти покой, безопасность и удобство. Первый и второй путь – идолопоклонство в чистом виде, так как мы ничем не выделяемся, комфортно живем, никого не трогая.

Избирая второй путь – слияния, мы добиваемся того, что нас не гонят – мы в комфорте. В случае отделения: в своих четырех стенах все также чувствуют себя безопасно и уверенно. Схожесть в том, что оба случая позволяют избежать вовлеченности в культуру. Все мы знаем слова Христа: ‘Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленью? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям’ (Мф. 5:13). Разве это не слова о том, каким образом мы должны быть вовлечены в культуру? Мы должны сохранять то, что есть хорошего в культуре, как соль сохраняет мясо. Соль сама по себе не плохая и не хорошая, но когда ее добавляют куда-нибудь, то получается хорошее блюдо. Мы должны быть частью целого. То же самое относится и к тому, что сказал Иисус Христос далее: мы не только соль, но и свет миру. Если мы будем светом, который освещает все вокруг и отталкивает тьму, то, конечно, это всегда будет вызывать неудобство. Если мы как христиане, твердо помнящие о принципах веры, вовлечены в культуру, то конфликты нам обеспечены, это неизбежно, так как свет освещает плохое.

Иисус Христос предупреждал об опасности оставить свою миссию. Соль, потерявшая свою соленость, это путь слияния с культурой. Такую испорченную соль выбрасывают. Но если нет активной вовлеченности, когда мы отказываемся сознательно влиять на культуру, то мы уже и не соль. А свет, который сокрыт в гетто, не пронизывает тьму, то есть не освещает доминирующую культуру, не показывает ее изъяны. Путь отделения и путь слияния – это одна и та же невовлеченность. Между тем и другим проходит путь, предназначенный для христиан. Это альтернативный путь.

Быть в мире, но быть не от мира. Это выражение превратилось в расхожее клише. Но это не упраздняет истины, которая заложена в нем. Мы должны быть вовлечены в культуру, но не можем идти на компромиссы с ней. Наша вовлеченность будет носить характер противостояния. Мы будем жить в зоне напряжения между двумя крайними полюсами. Нам придется вырабатывать критическую позицию и мыслить критически, когда мы слушаем новости, смотрим фильмы, читаем книги. Будучи солью и имея ярко выраженный вкус, мы должны будем осаливать мир и всю культуру. Мода, музыка, все другие проявления культуры нам небезразличны. Наши ценности от этого не разбавляются. Мы не боимся культуры, мы прыгаем в нее с головой, точно в воду, но не тонем, а выталкиваемся наверх.

Альтернативный путь, конечно, подразумевает огромный риск и лишение комфорта. Надо понимать, что избравший его будет постоянно находиться в зоне напряжения и нельзя будет расслабляться. Что же может стимулировать двигаться по этому пути между двумя полюсами? Любовь к неверующим, милосердие. Понимание того, что только на этом пути возможны нормальный диалог, общение, евангелизация. Призыв: идите к нам, так как мы нормальные люди, умеем веселиться и хорошо жить – это потеря евангельской вести. Если мы любим людей, мы будем смотреть то, что они смотрят, слушать то, что они слушают, понимать их язык, который сформирован языком фильмов и прочего. Иначе нет точек соприкосновения. Любовь к благости, красоте и истине – вот повод для посвящение себя тому, чтобы слышать голос культуры и голос Бога.

Отчет подготовила Галина СУЛЬЖЕНКО,
ответственный редактор газеты ‘Мирт’

Размышления о духовных вопросах зачастую провоцирует новые вопросы. Лучше поговорить с кем-нибудь об этом. Пишите!

Как начать взаимоотношения с Богом...

У меня есть вопрос...